Генеральный директор Продовольственной и сельскохозяйственной организации (Food and Agriculture Organization of the United Nations, или FAO) китаец Цюй Дунъюй отметил, что «полки супермаркетов в настоящее время заполнены, несмотря на запреты, введенные многими странами для замедления распространения вируса. Однако затяжная пандемия может привести к деформации цепочек поставок продовольствия, что негативно скажется на фермерах, перерабатывающих предприятиях, судоходных службах, розничных торговцах и других субъектах».
По его словам, международная судоходная отрасль уже сообщает о замедлении темпов поставок из-за закрытия портов и логистических препятствий. Иначе говоря, экспортеры продовольствия, в том числе Россия, тоже под сильнейшим ударом.
Таким образом, в мае и июне, может, с одной стороны, возникнуть глобальная нехватка продовольствия. С другой, — аграрии не смогут сбыть свою продукцию зарубежным клиентам.
Например, Китай, по мнению экспертов, будет защищен от серьезного дефицита, поскольку Поднебесная имеет собственное производство риса и пшеницы. Причем, в объемах, достаточных, чтобы прокормить 1,4 миллиарда граждан. В то же время Пекин не скрывает зависимости от импорта некоторых культур, таких как, к примеру, соевые бобы, что может привести к резкому росту цен на продовольствие. Дело в том, что КНР оставляла нишу для поставок сои из США, с тем, чтобы компенсировать профицит торгового баланса с Америкой.
Понятно, что выводы будут сделаны не только в Китае. Многие государства пересмотрят внутреннюю политику в сторону продовольственного и товарного протекционизма, чтобы при повторении пандемии, вызванной уже другим вирусом, быть максимально защищенным.
Тем более, современный уровень сельскохозяйственной генетики, промышленного земледелия, включая капельный полив, позволяют повысить продовольственную самодостаточность даже в тех странах, которые имеют неблагоприятные климатические условия. Например, Египет уже успешно выращивает картофель и даже экспортирует в Россию.
Для экономик с низким уровнем технологий интенсивное развитие собственного производства продовольствия дает шанс на быстрый рост качества жизни. Ситуация сегодня во многом повторяет экономические процессы, произошедшие в течение последних 20 лет на нефтяном рынке, считает Остин Миддлтон, доктор экономических наук Университета Джорджа Мейсона. К примеру, нефть, очищенная от сланцев в Северной Дакоте, является более дорогим товаром, чем традиционная нефть в РФ или в Саудовской Аравии, но и она становится прибыльной выше определенной ценовой точки за баррель. Между тем, еще 15 лет назад ни Москва, ни Эр-Рияд не рассматривали её всерьез. Технологии и спрос сделали свое дело.
По аналогии — пшеница, выращенная на Кубани или в Украине, лучше и дешевле, чем в Сибири, или в ряде регионов Азии и Африки. Тем не менее, если мировая цена на зерно будет достаточно высокой в связи с растущим спросом, то зернопроизводство даже в неблагоприятных по сравнению с югом России регионах принесет прибыль и поставит на ноги АПК. Точно так, как и сланец в Северной Дакоте, в условиях сделки ОПЕК+.
Если бы не коронавирусный кризис, возможно, процессы развития зернопроизводства во многих странах шли бы намного медленнее — в рамках национальных стратегий продовольственной безопасности. Но в период постапокалипсиса COVID-19 начнется передел глобального распределения труда, прежде всего в сельском хозяйстве. Тем более, научный задел для модернизации в самых разных странах имеется. Недооценивание новых технологических возможностей сродни с «презрением к сланцу» еще некоторое время назад.
Взять, к примеру, Африку, которую Кремль стал в последнее время опекать в не последнюю очередь, как рынок сбыта российской пшеницы. В крупных регионах к югу от Сахары климат для зернопроизводства, безусловно, будет ухудшаться параллельно изменению климата. В то же время в этих странах наблюдается демографический рост, считаться с которым национальные политики просто обязаны.
Так, по заказу правительства Зимбабве, ученые-растениеводы Вагенингенского университета (Нидерланды) пришли к выводу, что даже здесь возможен рост урожайности кукурузы, сорго, проса и земляного ореха за счет использования новых более засухоустойчивых ГМО-сортов и более эффективного использования особенностей ландшафта. В итоге в юго-восточной части Зимбабве, близкой по климату с пустынями, удалось удвоить общую урожайность проса с 1,67 до 3,29 т/га. Для сравнения: при благоприятном климате и должном уходе урожайность этой культуры в России достигает 1,7 т/га.
Кто-то скажет, просо — это ерунда, не чета пшенице. Тем не менее, этот пример показывает, как сотрудничество с западными научными центрами меняет привычную картину на продовольственном рынке. В Зимбабве, по информации голландского ученого К. Гиллера, фермерские хозяйства, основанные на растениеводстве, увеличили среднее поголовье крупного рогатого скота с 10−20 голов до 30−80, благодаря новым технологиям и методам хозяйствования. Как говорится, нам бы так.
В странах Африки к югу от Сахары растет ударными темпами производство кукурузы, прежде всего в районах, которые обычно считались пригодными только для выращивания сорго и проса.
Было бы неправдой восхвалять сельскохозяйственную стратегию многих развивающихся стран Африки и Азии. Но в любом случае, в них наблюдаются вызывающие уважение подвижки и стремление к продовольственной самодостаточности.
Нельзя сбрасывать с весов и тот важный фактор, что европейские правительства кровно заинтересованы в самодостаточных АПК африканских и азиатских стран, хотя бы для того, чтобы свести на нет экономическую миграцию в ЕС. Отсюда и солидные инвестиции, и помощь «в интеллектуальном растениеводстве в полузасушливых районах за счет расширения знаний о сортах, окружающей среде и факторах управления», и обучение тамошних фермеров. По сути, сегодня идет становление новых конкурентов на глобальном продовольственном рынке при технологической поддержке ведущих научных сельскохозяйственных центров.
Между тем, в России, по словам президента АККОР Владимира Плотникова, половина малых предприятий АПК имеет рентабельность 2−3%, находятся, по сути, на грани выживания, при котором любая проблема может стать губительной. Меры правительства РФ явно не достаточны, какие бы громкие слова ни говорили наши чиновники. Да, деньги стали выделять, но не только в них дело.
Опыт Зимбабве показывает, что рентабельность увеличивается в первую очередь за счет качественного посадочного материала и производительной техники с высоким уровнем автоматизации. У нас, увы, урожайность растет за счет каторжного труда. Как живет и пашет типичный русский фермер, можно прочесть на специализированных форумах:
«У меня график примерно такой: в 6 утра подъем, чай-кофе. Потом двух коров подоить вручную. Потом накормить свиней, коров, баранов, кур, собак-кошек, потом убрать за ними нужно — тоже вручную. После обеда варить еду для свиней, затем съездить накосить травы, если лето. Вечером все повторить. Только ближе к полуночи в баню. Да, в СВОБОДНОЕ время еще нужно за техникой поухаживать, поля обработать, сена заготовить и соломы. На пилораму съездить, пару-тройку прицепов бревен напилить. А между перекурами лепишь шлакоблоки — за лето несколько тыщ вручную можно сделать. Забыл, еще сахарную свеклу нужно пропалывать, картошку окучивать и т. п.».
В России запредельно много ручного труда в небольших АПК из-за отсутствия комплексных решений по фермерским хозяйствам. Связано это с тем, что отечественная промышленность не может изготавливать технику «под ключ», например, «доильные карусели» типа AutoRotor Magnum 40, которые выпускаются также с вариантом кормления. Если же их покупать за евро, русский фермер никогда не окупит инвестиции. Такая же картина наблюдается и по другому современному аграрному оборудованию.
Между тем, Цюй Дунъюй предупреждает, что сегодня нарушается логистика от производителей к фермерам. Касается это семенного материала, химических средств защиты растений и запчастей к уже купленной технике, отчего, к сожалению, Россия сильно зависит. С учетом девальвации рубля это будет означать откат назад в каменный век — своего же нет, если не считать тракторы и комбайны, и то с импортной начинкой. При таком положение дел лет через 5−10 даже благоприятный климат и огромные поля не смогут оказать поддержку нашему сельскому хозяйству.
