Каждое новое ухудшение конъюнктуры на сырьевых рынках будет сопровождаться падением доходов россиян — уже необратимым, считает экономист Михаил Дмитриев.
Из коронакризиса российская экономика выберется уже к 2022 году, но впереди нас ждет новое потрясение, которое окажется более серьезным и затяжным, считает президент партнерства «Новый экономический рост» Михаил Дмитриев.
— Как скоро нам удастся выбраться из текущего коронакризиса? Какие факторы играют «за» и «против» нас?
— Восстановление многих отраслей началось еще в первом полугодии. Например, обрабатывающая промышленность стала приходить в себя уже во второй половине лета. Но в целом все будет зависеть от того, насколько интенсивной окажется третья волна коронавируса. Вероятность ее очень высока, поэтому, скорее всего, в этом году полностью объемы ВВП не восстановятся даже на уровне 2019 года.
Восстановление экономики сейчас напрямую зависит от того, как будет развиваться ситуация с пандемией. Если бы не вторая волна, мы могли бы вернуться к докризисным показателям уже в 2021 году. Но пандемия продолжается, и именно она остается главным фактором экономического роста. От нее зависит динамика восстановления спроса на российский нефтяной экспорт и динамика цен на экспортные товары.
Однако влияние коронавируса на долгосрочные темпы роста будет минимальным. Это просто краткосрочный шок, влияние которого со временем быстро угаснет. Вполне вероятно, что уже в 2022 году ВВП либо восстановится до предкризисного уровня, либо несколько превысит его, а в первой половине текущего десятилетия возможен дополнительный экономический рост.
Временную передышку российской экономике может принести повышение цен на нефть. Но по мере того, как на мировых транспортных рынках будет накапливаться перевес в пользу технологий, не связанных с потреблением моторного топлива, ситуация начнет ухудшаться. Уже во второй половине текущего десятилетия непродолжительные периоды экономического роста с большой вероятностью будут перемежаться периодами спада. Это будет связано с неустойчивостью нефтяной конъюнктуры, колебаниями цен на нефть и ожидаемой тенденцией снижения глобального спроса на моторное топливо.
Главный фактор спроса на нефть в современном мире — двигатели внутреннего сгорания. Как быстро произойдут серьезные сдвиги в пользу электротранспорта — главный вопрос, который будет определять спрос на нефть в ближайшее десятилетие.
Конечно, перспектива сжатия экспортных рынков для России — это не среднесрочный, а долгосрочный горизонт. Полосу наиболее серьезных трудностей можно ожидать где-то с середины нового десятилетия, после 2025 года. Есть несколько сценариев, которые можно обсуждать. Сценарий того, что эти изменения произойдут до 2030 года — один из наиболее вероятных. Экономисты очень любят шутку Джона Кейнса о том, что экономическая наука может наверняка прогнозировать только то, что в долгосрочной перспективе мы все умрем. Применительно к нашему разговору я бы ее перефразировал так: в долгосрочной перспективе рынок нефти в его нынешнем виде умрет. Но дело в том, что в большинстве наиболее вероятных сценариев это произойдет еще при жизни нынешнего поколения, то есть, на горизонте примерно 20 лет. Рассчитывать на авось и надеяться, что опять пронесет, на мой взгляд, становится все более опасным. Нужно готовиться к этому заранее, потому что вероятность этого быстро нарастает. Чем раньше Россия начнет усилия по диверсификации экспорта, тем больше шансов, что мы избежим тяжелого структурного шока, который экономика переживала в 1980–90-е годы.
Важно понимать, что замещение утраченной выручки от нефтегазового экспорта не может быть достигнуто за счет какой-то одной отрасли. Россия уже не сможет оставаться моноэкспортной страной. Здесь нужен будет поиск разнообразных альтернатив, ни одна из которых по отдельности не сможет заместить потери от снижения выручки от нефти. Тем более, что заранее никто не знает, какие направления экспорта сработают на мировых рынках, а какие — нет. Придется экспериментировать и перенастраивать с учетом экспортоориентированности политику регулирования в каждой из отраслей.
В течение 2030-х годов с большой вероятностью нефть утратит свое значение как фундамент российской экономики. В любом случае это очень короткий срок, чтобы добиться существенных структурных сдвигов в экономике, которые позволили бы заместить утраченную выручку от экспорта нефти какими-то другими экспортными отраслями. За последние 30 лет Россия почти ничего не смогла сделать в этом отношении. Надежда на то, что это удастся сделать в ближайшие 10-15 лет, прямо скажем, не слишком велика.
— В каком положении мы тогда окажемся, если спрос на российскую нефть упадет, но никакой замены этому источнику дохода не будет?
— Наиболее агрессивный сценарий изменений в транспортной сфере может привести к падению мирового спроса на нефть и нефтепродукты примерно на 30% по сравнению с уровнем 2019 года. В таком случае цены на нефть могут упасть до $25 за баррель. С поправкой на инфляцию доллара примерно на таком низком уровне цены на нефть держались в 1990-е годы, когда страна переживала тяжелейший экономический кризис.
Конечно, даже в случае двукратного падения цены на нефть по сравнению с нынешним уровнем экспорт российской нефти на мировой рынок не остановится мгновенно. Наша нефть добывается традиционным способом. Грубо говоря, сначала авансируются большие деньги в освоение месторождения, но дальнейшие текущие издержки на добычу нефти сравнительно небольшие. Если забыть об инвестиционных расходах (эти деньги уже потрачены, их можно списать), то какое-то время можно поставлять российскую нефть, исходя из себестоимости текущей добычи, которая значительно ниже $25 за баррель.
Главная проблема будет состоять в том, что выручка от продажи нефти за рубеж из-за низкой цены сократится как минимум в два раза, а скорее — больше, потому что будет происходить и сокращение объемов добычи и экспорта. Экономических предпосылок для освоения новых месторождений уже не будет. Инвестиции в новые месторождения будут глубоко нерентабельны. Значит, добычу начнут сворачивать, потому что станет невыгодно открывать новые месторождения, а старые будут постепенно истощаться.
— Что в таком случае будет с доходами населения?
— Уровень жизни населения — ключевая проблема всех сырьевых стран при снижении экспортной выручки. Внутреннее потребление населения очень сильно зависит от импортных товаров. Широкий диапазон товаров в принципе не производится внутри страны. Более того, речь идет не только о товарах, но и об услугах. Например, об импорте туристических услуг (поездках на отдых за границу). 10 лет назад Россия была одним из крупнейших в мире импортеров туристических услуг. В 2011 и в 2018 годах, то есть накануне предыдущего и текущего кризисов, мы выходили на седьмое место в мире по объему расходов наших туристов за рубежом. Но под влиянием кризисов все это заканчивается. Два последовательных кризиса — 2015-го и 2020-го — привели к падению экспортной выручки, девальвации рубля и удорожанию импорта. С каждым кризисом возможности потребления импортных товаров и заграничных поездок сужались. Это не всегда значит, что население перестает потреблять импорт. Просто потребление смещается в сторону более дешевых и менее качественных товаров. Грубо говоря, стали меньше покупать дорогих смартфонов, перешли на более дешевые модели, стали реже обновлять их. Физические объемы покупок импортных товаров тоже как правило сокращались, как и число заграничных поездок. И так по всем статьям.
В долгосрочной перспективе покупательная способность населения и дальше будет снижаться — по мере того, как ситуация на нефтяных рынках будет ухудшаться. А ухудшаться она будет не плавно и равномерно. Скорее всего, усилится волатильность рынков, будут периоды резкого падения цен на нефть, потом какой-то отскок, как это происходило в последние два кризиса. Но никакой отскок уже не вернет нас к уровню свыше $100 за баррель, который сложился в начале 2010-х годов. Объемы экспортной выручки будут сокращаться, а потребление импортных товаров и услуг будет в целом определяться тем, какой объем товаров на эту долларовую выручку страна сможет купить. Грубо говоря, если экспортная выручка сократилась вдвое, то при прочих равных условиях примерно настолько же уменьшатся и объемы потребления импортных товаров, или снизится их качество.
— Говоря о сытом времени, многие вспоминают начало 2010-х годов, когда росла экономика, росли доходы. Сможем ли мы когда-нибудь вернуться к тем показателям?
— Реальные доходы населения достигли исторического максимума в 2013 году. До этого года включительно темпы роста потребления товаров длительного пользования в России были одними из самых высоких в мире, в основном за счет импорта. Все это сопровождалось благоприятной конъюнктурой на нефтяных рынках, высокой покупательной способностью рубля. В 2015 году резко упали цены на нефть. Этот кризис оказался первым за 20 лет, в котором доходы населения упали сильнее, чем прибыль в экономике. Грубо говоря, бизнес пострадал не сильно, а доходы россиян упали на 10%. Это во многом было связано с серьезной девальвацией нашей валюты и падением покупательной способности к импорту. Коронакризис привел к тому же: падение доходов в острую фазу кризиса оказалось глубже, чем падение ВВП. При этом, если ВВП с предыдущего кризиса практически восстановился, то доходы россиян накануне 2020 года были на 7% ниже, чем в 2013 году. Коронакризис в середине года добавил еще 5-6% падения. В итоге, даже с учетом сверхбыстрого отскока доходов в 4 квартале, они сейчас примерно на 11% ниже, чем в 2013 году. Возможно, до 2025 года доходы еще немного вырастут, но дальше очень вероятно повторение истории второй половины 2010 годов, когда каждое новое ухудшение конъюнктуры на сырьевых рынках будет сопровождаться падением доходов — но уже необратимым, пока сохранится нефтяная ориентация нашего экспорта.
В этих условиях России очень повезет, если доходы населения к 2030 году восстановятся до уровня исторических максимумов 2013 года. Но, на мой взгляд, с учетом тех тенденций, которые намечаются на сырьевых рынках, это не самый вероятный сценарий.
