В ответ на европейский углеродный налог российские чиновники рассчитывают обложить другие страны своеобразным лесным налогом. Точнее, обязать Евросоюз делать встречные платежи и взаимозачеты, которые будут пропорциональны объемам поглощения парниковых газов российскими лесами. Глава Минэкономразвития Максим Решетников пытается убедить европейских чиновников учесть падение выбросов в РФ с 1990 года, а также поглощающую способность российских лесов и других экосистем. Захочет ли Москва учитывать негативный эффект от эмиссии парниковых газов при таянии мерзлоты на территории РФ, пока не ясно.
Введение пограничного корректирующего углеродного механизма, разработанного Еврокомиссией, может нанести ущерб торговле России с Евросоюзом, а многие страны и предприятия рискуют потерять часть своих доходов, цитировал в субботу сайт Минэкономразвития главу ведомства Максима Решетникова.
На министерской встрече по климату и энергетике «Группы двадцати» (G20), которая прошла на выходных в итальянском Неаполе, российский министр отмечал, что меры государств по борьбе с изменением климата необходимо соотносить с задачей восстановления экономик после пандемии коронавируса.
Решетников, по сути, призвал отказаться от «климатического соперничества». В ходе встречи с зампредом Еврокомиссии Франсом Тиммермансом он заявил, что глобально значимое, эффективное решение климатических проблем может быть достигнуто лишь в сотрудничестве, а не в соперничестве.
На встрече с министром экономики и энергетики Германии Петером Альтмайером Решетников предупредил, что новый механизм изменит, а в некоторых случаях и вовсе остановит традиционную двустороннюю торговлю. Механизм приведет к удорожанию российского сырья, а это отразится на стоимости готовой европейской продукции. «Германия является импортером продукции черной металлургии, труб и алюминия. По нашим самым скромным подсчетам, ежегодная дополнительная нагрузка на импортеров указанных товаров составит около 150,5 млн евро по стали, 60 млн евро по трубам и 423 млн евро по алюминию», — сказал российский министр.
Во время переговоров с министром экологического перехода Франции Барбарой Помпили российская сторона изложила свои аргументы чуть иначе. Ежегодная дополнительная нагрузка на импортеров была оценена в 103 млн евро по алюминию, 70 млн евро по черным металлам, 92 млн евро по удобрениям и 36 млн евро по цементу.
В середине июля Европейский союз (ЕС) опубликовал большой пакет нормативных актов, реализация которых позволит ЕС сократить выбросы СО2 на 55% к 2030 году. Среди них — проект трансграничного углеродного механизма. Суть механизма сводится к тому, что с отдельных групп импортных товаров будет взиматься дополнительный сбор, пояснили «НГ» в Минэкономразвития. Перечень товаров включает в себя практически все черные металлы и изделия из них (исключение — ферросплавы, отходы и лом черных металлов), удобрения, алюминий, электроэнергию, трубы и цемент.
«ЕС отодвинули сроки уплаты сбора, вместо 1 января 2023 сбор начнет взиматься с 1 января 2026, с 2023 года импортеры будут обязаны предоставлять данные о фактических выбросах. Величина сбора с импортного товара будет напрямую зависеть от фактического объема выбросов производственной площадки, на которой этот товар был произведен. При этом учитываться будут только прямые выбросы. Выбросы считает либо импортер, либо производитель (владелец или оператор производственной площадки). В обоих случаях декларируемые выбросы должны верифицироваться независимым лицом, аккредитованным Еврокомиссией», рассказали в Минэкономразвития.
Избежать уплаты сбора можно, если в стране происхождения товара применяется Европейская система торговли квотами на выбросы (EU ETS), или если национальная система торговли квотами связана с ЕС. Часть уплаченного сбора может быть возвращена, если с товара взимается цена на углерод в стране происхождения. Возврата в этом случае добивается импортер или производитель.
Для снижения размера сбора импортер должен доказать, что декларируемые объемы выбросов уже облагались сборами в соответствии с требованием об уплате цены на выбросы, применяемыми в стране происхождения товара, что такая цена была фактически уплачена, и цена или ее часть не возвращалась производителю, например, в виде экспортной скидки или других видов компенсации в связи с фактом экспорта. «По сути, такой подход европейских коллег — не улучшение климатического состояния планеты, а перераспределение действующих финансовых потоков в пользу выборочных отраслей, позиционируемых как «зеленые», отметили в ведомстве.
Ранее в Госдуме подсчитали, что внедряемые Евросоюзом правила ударят по российским поставкам, пострадают базовые отрасли, которые формируют около 40% экспорта. Несоблюдение новых правил приведет, по оценкам, к потерям бизнеса в размере примерно 5 млрд евро в год (см. «НГ» от 13.04.21).
Решетников озвучил в Италии главные климатические идеи российских властей. Во-первых, он отметил, что Россия уже в большей степени, чем многие другие страны, сократила выбросы парниковых газов: по сравнению с показателями 1990 года эти выбросы уменьшились в два раза — с 3,1 млрд т эквивалента СО2 до 1,6 млрд т. То есть международные обязательства по климатической повестке как бы уже заранее выполнены. Кроме того, он призвал не забывать об учете поглощающей способности лесов, без которых, по его словам, не получится достичь глобальной углеродной нейтральности.
Вице-премьер Виктория Абрамченко в мае на одном из экологических форумов рассказывала, что Россия по запасам лесных ресурсов уступает только Бразилии и вносит огромный вклад в абсорбирование глобальных выбросов — как своих, так и чужих. Поглощающую способность отечественных экосистем, в первую очередь лесов, она оценила в 2,5 млрд т эквивалента углекислого газа в год.
Принятое этим летом законодательство в основном предполагает мониторинг продолжающихся выбросов, хотя экологи и даже политики предлагают не условно компенсировать продолжающиеся выбросы за счет лесов, а стимулировать их реальное сокращение, увеличивая фискальную нагрузку. В частности, в июне о необходимости введения углеродного налога, такого же, как в Евросоюзе, но внутри страны заявлял глава комитета Госдумы по бюджету и налогам Андрей Макаров. Углеродный налог в РФ предлагал ввести и спецпредставитель президента Анатолий Чубайс.
Поглощающая способность лесов тоже не безгранична и сильно подвержена, например, снижению эффективности из-за пожаров. Фактор пожаров (от которых ежегодно в РФ гибнут леса на 3–4 млн га (см. «НГ» от 14.07.21) приводит к тому, что власти даже вынуждены менять удобную систему управления этими процессами, когда ответственность была переложена на регионы. На прошлой неделе под влиянием сложной ситуации с лесными пожарами в Якутии президент Владимир Путин предложил правительству передать полномочия в области лесных отношений на федеральный уровень. Пока речь идет о регионах с низкой плотностью населения и большой площадью лесов.
Работа государства в лесу и с лесом пока не отличается эффективностью, а потому перспективы реального увеличения поглощающей способности российских лесов выглядят весьма сомнительными, отмечают эксперты.
«Потенциально вполне возможно, что РФ добьется от ЕС зачета объемов поглощения углерода в российских лесах и тем самым сокращения углеродного налога на российский экспорт, но для этого потребуются реальные действия, направленные на увеличение поглощающей способности российских лесов, — сказал „НГ“ руководитель лесного отдела Greenpeace России Алексей Ярошенко. — Мы пока точно не знаем, как будет учитываться поглощающая способность лесов и других природных ландшафтов в рамках Парижского соглашения и трансграничного углеродного регулирования, но из всех обсуждаемых документов следует, что считаться будет не углеродный баланс леса в целом, а то, как этот баланс меняется в результате деятельности человека. То есть в зачет скорее всего будут идти только те действия, которые увеличивают поглощающую способность лесов».
Таких крупных действий, применимых к российским лесам, всего три, поясняет эксперт: это лесоразведение (выращивание леса там, где его раньше не было — например, на заброшенных сельхозземлях, или сохранение тех лесов, которые появились на таких землях сами), повышение эффективности охраны лесов от пожаров (и, соответственно, сокращение связанных с ними выбросов углекислого газа, сажи и метана), и сохранение диких лесов (как главного наземного хранилища ранее связанного растительностью углерода, и предотвращение выбросов этого углерода при экстенсивном освоении тайги).
«К сожалению, пока все эти три направления действий сталкиваются с очень серьезными препятствиями со стороны самого государства, — говорит Ярошенко. — Минприроды и ряд других ведомств создают правовые препятствия для развития лесоводства на сельхозземлях, штрафами и отъемом земель вынуждают собственников земель сжигать и иными способами уничтожать уже появившиеся на этих землях молодые леса.
Катастрофическое недофинансирование переданных регионам лесных полномочий и широкое распространение пожароопасных практик в сельском и лесном хозяйстве (сельхозпалов, профвыжиганий, огневой очистки лесосек) не позволяет остановить рост площадей лесных пожаров, особенно в таежной зоне. Лесное законодательство и основные документы стратегического планирования лесного комплекса предусматривают сохранение концепции „освоения лесов“ и экстенсивного лесопользования, ведущего к уничтожению диких лесов. Так что пока перспективы реального увеличения поглощающей способности российских лесов выглядят весьма сомнительными именно из-за противодействия или ошибок профильных министерств, ведомств и законодателей».
Если будет выбран альтернативный путь — просто посчитать поглощающую способность российских лесов так, чтобы оказалось, что весь мир нам должен (в углеродных единицах) — то это, скорее всего, на европейском уровне не пройдет, полагает Ярошенко. «Леса, в том числе таежные, есть не только в России, и изучением их поглощающей способности занимается большое количество самых разных специалистов, обмануть которых вряд ли получится. Тем более, что первичные данные проводившегося в 2007-2020 годах первого цикла государственной инвентаризации лесов (ГИЛ) фактически засекречены, а опубликованные краткие отчеты по регионам позволяют предположить, что в методику инвентаризации закрались фатальные ошибки. Да и показателей, определяемых при ГИЛ, недостаточно, чтобы определить поглощающую способность леса — полтора десятилетия назад, когда готовилась методика первого цикла инвентаризации, об этом, видимо, просто не подумали», — говорит эксперт. Просто по-новому посчитать поглощающую способность российских лесов, чтобы она оказалась в разы выше, чем считалось раньше — скорее всего, не получится. «Обман неизбежно вскроется, а в результате следующие попытки зачесть поглощающую способность российских лесов в рамках трансграничного углеродного регулирования, даже если они будут абсолютно честными и прозначными, столкнутся с еще большими трудностями», — полагает Ярошенко.
Учитывать наши леса европейцам может помешать прежде всего нехватка адекватной информации о лесах, или попытка посчитать поглощающую способность на основании очевидно неадекватной информации. Попытки путем подгонки данных или методик «подтянуть» поглощающую способность российских лесов к желанному результату (2,5 млрд тонн эквивалента углекислого газа в год) будут все сильнее и сильнее дискредитировать официальную российскую информацию о масштабах поглощения, и в конце концов может привести к тому, что никакие, даже честные и объективные, данные уже не будут вызывать доверия и восприниматься всерьез. «К сожалению, этот вариант развития событий выглядит сейчас как наиболее вероятный», — говорит Ярошенко.
В Неаполе Максим Решетников представил позицию РФ, правительство России старается убедить международных партнеров, что в нынешнем виде углеродный механизм уязвим с точки зрения правил ВТО, заявили «НГ» в Минэкономразвития. Этот механизм противоречит тарифным обязательствам ЕС, поскольку устанавливает сборы с импорта сверх связанных уровней пошлин, а также обязательству по предоставлению режима наибольшего благоприятствования, поскольку дискриминирует товары из разных стран в зависимости, в том числе, от того есть ли в этих странах системы торговли квотами, уплачивается ли цена за углерод и многих других параметров. Кроме того механизм противоречит обязательству по предоставлению национального режима, поскольку создает неравные условия для национальных и импортных товаров, даже в том случае, если бесплатные квоты для национальных производителей будут полностью отменены.
«Реализация „Зеленого курса“ ЕС может нанести нам и другим добывающим странам более значительный ущерб, чем углеродный сбор, — продолжают в Минэке. — Этот ущерб будет определяться изменением правил на многих рынках товаров и услуг, на которых активно работает и Россия».
В ведомстве отметили, что РФ, как сторона международных соглашений по климату, активно формирует свою повестку. «Готовимся на конференции ООН в Глазго принять весь пакет правил для запуска механизмов международного климатического сотрудничества по статье 6 Парижского соглашения. Будем настаивать на учете национальных условий. Не надо создавать дополнительные обременения для проектной деятельности и международной кооперации в виде обязательных отчислений за операции с углеродными единицами. Предлагаем установить в правилах особенности климатических проектов в лесах умеренных широт (зачетный период не менее 25-30 лет), гибко подходить к базовой линии в проектах по сокращению эмиссии, использовать национальную инфраструктуру для регистрации климатических проектов и выпуска углеродных единиц в обращение.
Появление международных механизмов климатической кооперации позволит России предложить странам-участницам Парижского соглашения более эффективные решения по снижению глобальной антропогенной эмиссии, считают в Минэке. «Есть огромный потенциал управляемого поглощения углерода из атмосферы российскими экосистемами (леса, почвы, луга, водно-болотные угодья) Плюс проекты по энергосбережению и повышению энергоэффективности в энергетике, ЖКХ, промышленности, других отраслях. Себестоимость углеродных единиц таких проектов — менее 10-15 евро на тонну СО2, в то время как популярные проекты в области ВИЭ и использования биодизеля — более 140 евро. То есть климатические проекты в России в 10 раз экономически более эффективные, чем аналоги», заявили в ведомстве.
«Правительство за последний̆ год уже многое сделало, чтобы совместные климатические проекты в России стали доступными для всего мира, — продолжают там. — Сформировали национальный̆ климатический̆ пакет актов, который̆ включает три законопроекта, Указ президента, национальный план адаптации и стратегию низкоуглеродного развития. Отстаиваем свою позицию и интересы на международных площадках. Работаем с потенциальными инвесторами и участниками Парижского соглашения. Считаем это более эффективным средством борьбы с изменением климата, чем создание искусственных ограничений международного сотрудничества и торговли».
Менеджер по управлению проектами FSC России Михаил Карпачевский сомневается, что Россия сможет добиться от ЕС зачёта объёмов поглощения углерода в российских лесах. «Пока такое развитие событий очень маловероятно, так как предполагается, что „трансграничный углеродный налог“ должны выплачивать предприятия-импортеры, имеющие высокий „углеродный след“. Чтобы избежать выплат, российские предприятия, подпадающие по требования законодательства Евросоюза, могут либо снизить „углеродный след“, либо купить на рынке третьих стран, признаваемом ЕС, единицы сокращения СО2-эквивалента. Последняя опция пока не прописана. Теоретически российское государство может создать такой рынок, и даже сделала первые шаги в этом направлении. Но пока речь идет лишь о создании системы регулярной отчетности крупных предприятий об их „углеродном следе“, но не о системе торговли квотами. В любом случае в зачет единиц сокращения должны идти результаты реальных проектов по сокращению выбросов парниковых газов. Вряд ли на международном уровне удастся согласовать систему компенсаций на основе каких-то общих цифр выбросов по стране», — говорит эксперт.
В качестве единиц сокращения должны учитываться результаты конкретных проектов, связанных с лесами (например, программы по облесению раннее нелесных земель, сохранение крупных массивов диких лесов, например в виде создания ООПТ или лесов национального наследия, усилия по добровольном сохранению лесов, например FSC-сертифицированными компаниями, сокращение площади пожаров), а методика учета должна прозрачной и общепризнанной, поясняет Карпачевский.
