ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.
Цена отказа «недружественных стран» от нефтегазовых, туристских и продовольственных связей с нашей державой велика, но не катастрофична.
Прочитайте два отрывка и угадайте, какой из них исходит от пламенных пропагандистов, а какой — от хладнокровных экспертов.
«Решения ЕС о частичном отказе от российской нефти и нефтепродуктов, а также о запрете на страхование российских торговых судов с высокой долей вероятности дестабилизируют энергетические рынки, нарушат логистические цепочки… В конечном счете такие действия подорвут экономику и энергобезопасность ЕС. Ускорят надвигающийся глобальный продовольственный кризис…»
«Европейцы будут вынуждены отказаться от современной промышленности, бытовой техники и личных автомобилей и вернутся в XIX век. Уровень жизни в ЕС будет соответствовать уровню центральноафриканских стран…»
Многие наверняка ошиблись с ответом. Первый пассаж, сухой и по нынешним понятиям сдержанный, — заявление Министерства иностранных дел. А вот второй отрывок, нагнетающий апокалиптичность, взят из доклада «Россия на газовом сверхрынке Евразии», подготовленного штатными аналитиками. Некоторые кадровые эксперты бегут сейчас впереди паровоза.
Но действительно ли «недружественные страны», лишившись российских нефти и газа, вернутся во тьму давних веков, а по дороге частично вымрут от голода из-за логистических проблем с доставкой отечественной пшеницы? Пройдем по пунктам.
Нефть. Если объявленный Евросоюзом почти полный бойкот российского топлива будет исполнен, это перекроет дорогу в Европу трем–четырем миллионам баррелей нефти и нефтепродуктов в день.
Однако на мировом рынке продается и покупается приблизительно 50 млн баррелей в день. Не говоря о том, что быстрое увеличение производства для многих нефтедобытчиков серьезной задачей не является. Найти замену российской нефти европейцам не так уж трудно. При условии, что опековские производители согласятся слегка открутить краны на своих нефтепромыслах.
Эта проблема не хозяйственная, а политическая, и если она будет решена (ключевые переговоры с саудитами, видимо, состоятся в этом месяце), то к концу года грандиозная полувековая история отечественных нефтепоставок в Европу закончится.
Газ. На первый взгляд, расклады похожи. Доля российского газа в европейском импорте (около 40%) примерно такая же, как и доля отечественной нефти. Но есть принципиальная разница. Нефть можно доставить и морем, а с газом это быстро не наладить.
Хотя доля сжиженного газа в мировых продажах перевалила за половину, он уже более или менее поделен между другими покупателями. А для обычного газа добавочные трубопроводы из Норвегии, Алжира, Ливии, Азербайджана или Израиля нужно еще соорудить.
Поэтому по доброй воле европейцы в ближайшие два–три года газовый бойкот России объявлять, видимо, не рискнут. Скорее уж Москва решит их наказать ценой газового харакири.
Но даже и в этом особом случае Европе предстоит вовсе не предсказанное «экспертами» превращение в центральную Африку, а лишь весьма неприятная и холодная зима 2022-го — 2023-го. С установлением потолка температуры в домах на уровне 16–18 градусов, остановкой на несколько месяцев части предприятий, добавочным всплеском инфляции — и с началом быстрого восстановления весной следующего года. Не надо преуменьшать адаптивность европейских экономик. В этом сценарии грандиозная полувековая история поставок отечественного газа в Европу прекратится на несколько лет раньше, чем могла бы.
Зерно. Когда говорят о перспективах массового голода из-за непоставок российской и украинской пшеницы, то не всегда уточняют, по кому конкретно это может ударить. Уж точно не по Европе и не по Америке. Они прекрасно снабжены продовольствием.
Главный импортер российской (6 млн тонн в мирное время) и украинской (3,5 млн тонн тогда же) пшеницы — это Египет, к категории «недружественных стран» не относящийся.
Значительными приобретателями являются также вполне «дружественные» Бангладеш, Нигерия, Йемен и другие небогатые государства. Если логистика помешает ввозу российской, а боевые действия — украинской пшеницы, то в некоторых из этих стран действительно могут возникнуть перебои со снабжением и даже голод. Но к великому противостоянию нашей державы и Запада эти печальные сюжеты отношения не имеют. Запад ест и будет есть досыта.
Прочие связи. Ущерб «недружественных стран» от возможного перекрытия российских поставок неэнергетических и непродовольственных товаров — например, черных и цветных металлов — критическим не является, хотя в некоторых пунктах ощутим.
Но глобализированная экономика тем и сильна, что быстро затыкает почти любые дыры. Вместо российской стали придет китайская, которая уже сейчас полным ходом вытесняет ее с привычных рынков.
Стоит, однако, сказать о прекращении обмена не только товарами. Почти половину сворачиваемой сейчас торговли услугами составляли «расходы физических лиц на территории зарубежных стран», т. е. попросту траты россиян в заграничных поездках. В доковидном и досанкционном 2019-м они составили $36 млрд. По российским меркам это большие деньги, но на мировом рынке туризма они были едва заметны. К тому на «недружественные» государства Евросоюза пришлась только их часть — суммарным объемом не больше 0,1% ВВП ЕС.
Реально пострадали лишь несколько стран, например, Финляндия и Польша, которые были местами массового паломничества туристов и покупателей соответственно из Петербурга и Калининграда. Но и на них эти тяготы упали еще в период ковидных карантинов, а сейчас материальные раны уже почти зализаны.
«Коллективный Запад» превосходит Россию почти вдесятеро по числу жителей. И по крайней мере в двадцать раз — по размерам экономики. Не стоит преувеличивать собственную для него незаменимость. Даже самый жесткий из всех сценариев хозяйственного разрыва, с немедленным газовым бойкотом, создаст им крупные проблемы только на несколько месяцев. А потом они справятся.
